В современном мире нет места усталости, плохому настроению, неправильному выбору, кризису ценностей — явлениям, сопровождающими обычную человеческую жизнь. Это становится подкреплением для людей с нарциссической травмой, убежденных, что такие, КАКИЕ ОНИ ЕСТЬ, они НЕДОСТАТОЧНО хороши.

Мама Иры – психопатка, которая выбрала для любви одного из своих троих детей, а остальных отвергала. Ира в любимчики не попала и достаточно наслушалась про то, что она некрасива, что могла бы поменьше есть, что растет слишком быстро и вообще мать позорит. Сейчас Ира замужем за человеком из другого социального круга, который Иру воспринимает как не самую удачную елочную игрушку, которая висит на самом видном месте. Ей нужно ходить с ним на приемы и деловые обеды, нужно красиво одеваться, нужно вести себя с достоинством, которое выигрышно дополнит образ мужа. У нее не получается, конечно, так он ей говорит. Вкус у нее плохой, фигура некрасивая, манеры провинциалки, и вообще она его все время перебивает и позорит перед людьми.

А у Лены отвергающий папа, который много лет живет на две семьи. Он вроде и любит дочь, но никогда не находит для нее времени – во всяком случае, столько времени, сколько бы ей хотелось. В детстве она считает, что все дело в ней и старается его привлечь и удержать, горько рыдая, когда у нее это не получается. К подростковому возрасту она решает, что отец сам во всем виноват, и перестает с ним общаться, считая свои чувства к нему угасшими и не имеющими значения. У нее нет постоянных отношений, но те отношения, что были, – с командировочным, с вахтовиком, трудоголиком, с отцом-одиночкой. У всех ее партнеров тоже всегда не хватает на нее времени, их она тоже ненавидит и вычеркивает из своей жизни, как отца.

У Дениса все не так очевидно: семья хорошая, родители любят друг друга и детей, ресурсов много. Папа – хирург, обожающий свою работу, профессионал с известным именем. Денис, кстати, тоже хирург, и хороший (но не такой, как отец, конечно, говорит он). У Дениса отношения с яркой, интересной девушкой, поэтессой и писательницей, успешной и увлеченной своим делом. Денис чувствует, что он ей не подходит, что он до ее уровня не дотягивает. Неуверенность в себе – его постоянный фон в отношениях, которые в остальных смыслах могли бы быть вполне хорошими. Денис подозревает возлюбленную в изменах, остро реагирует на любые ее оплошности, сложно переносит ее успехи. Она старается меньше с ним делиться, чтобы меньше его ранить, и тогда он обвиняет ее в скрытности и в том, что она ему не доверяет. Измучившись, она уходит, оставляя Дениса в уверенности, что он был ее недостоин и сам все испортил.

Отстраненная мать также дает ребенку нарциссический опыт. У ребенка 90-х Оли все воспоминания о детстве – это приступы тревоги за отсутствующих мать и отца. Чтобы заработать, папа торговал мясом, мама таксовала, оба возвращались домой поздно. По телевизору и в газетах говорили о беспределе. Оля каждый вечер проводила у двери в квартиру в ожидании звука лифта и не понимала, почему ее оставляют одну и почему забота о ней ставит под угрозу жизнь ее родителей (так говорила мама: «тебе же нужны книжки в школу и новая одежда, поэтому мы с папой должны работать»). Выросшая Оля не допускает, чтобы о ней заботились, не признает своей слабости и все на свете может сделать сама. Близость и зависимость от другого человека она не выносит. Она ненавидит женщин за слабость, мужчин за риск, мир за несправедливость.

Старые травмы всегда стремятся к завершению. Психика отрабатывает болезненный материал. Чтобы раны зажили, нам нужно ПО-ДРУГОМУ ОТРЕАГИРОВАТЬ на прежнюю ситуацию. Мы стремимся испытать НОВЫЕ чувства к СТАРОЙ проблеме и поэтому бессознательно ищем и выбираем людей, рядом с которыми наша травма всплывет, и мы, наконец, сможем пережить ее по-другому.

Психика в поиске подходящих декораций подгоняет реальность под то, что необходимо: от простой демонизации партнера до неосознанных провокаций. Подобные отношения – идеальные декорации для старых травм — они становятся сверхценными, сверхзначимыми: психика бросает все ресурсы на возможность снова стать здоровой.

На поверхности это выглядит как большая любовь, сильная привязанность, любовная зависимость. В глубине это всегда попытки – снова и снова доказать отвергающему человеку, что я все же достоин любви, что со мной все в порядке, а ты не прав.

Учитывая, что психика ищет именно невинности, АДЕКВАТНОЙ И ОБОСНОВАННОЙ тогда, когда мы БЫЛИ ДЕТЬМИ, избегание ответственности спасительно.  Слово «спасительный» здесь не ирония, а внутренняя реальность: допустить, что на мне лежит часть ответственности за происходящее со мной, – значит вернуться в детское переживание «ЕСЛИ СО МНОЙ ЭТО ПРОИСХОДИТ – ЗНАЧИТ, СО МНОЙ ЧТО-ТО НЕ ТАК». Это очень больно, неприятно, обидно и горестно, ничего удивительного в том, что мы всеми силами стараемся этого избежать.

Поэтому идея о том, что ПАРТНЕР – безнадежно больной человек и с ним ничего не получится просто потому, что ОН на это НЕ СПОСОБЕН, легко находит отклик у нарциссических жертв. Это один из вариантов разрешения психической травмы: Я ЗДЕСЬ НИ ПРИ ЧЕМ и все дело в другом человеке. Именно поэтому самая частая стратегия жертвы в нарциссических отношениях – сбежать.

Из книги А. Долгановой «Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза». Интересные примеры, читается легко и понятно.